PravoTime

Наследственное право неразрывно связано с частной собственностью. В период первобытно - общинного строя, особенно на ранних этапах его развития, когда потребности людей и средства их удовлетворения были более чем скудными, наследования в современном понимании ещё не существовало просто потому, что наследовать было нечего.

Конечно, и в этот период от отца к сыну переходили орудия охоты и рыбной ловли, во владении и пользовании рода и племени, а впоследствии семьи оставались средства поддержания домашнего очага, шкуры диких животных, запасы топлива и продовольствия, украшения, знаки принадлежности к роду (племени), кроме тех, которые подлежали захоронению вместе с умершим. Однако возникшие при этом отношения регулировались не нормами права, которых ещё не было, а многовековыми традициями и обычаями. Однако возникшие при этом отношения регулировались не нормами права, которых ещё не было, а многовековыми традициями и обычаями. Следовательно «наследование существует уже на известной стадии развития родового строя»[1]. Соблюдение традиций и обычаев освящалось и обеспечивалось не мерами государственного принуждения, а общественным мнением, в первую очередь авторитетом наиболее влиятельных членов рода (племени). Отступнику грозило изгнание из рода (племени), что зачастую обрекало его на голодную смерть. К тому же он навлекал на себя гнев богов, что воспринималось в древности как самое страшное наказание[2].

По мере того как хозяйство из присваивающего становится производящим, что сопровождается ростом имущественной обособленности отдельных семей и ослаблением родо - племенных связей, вопрос о том, кому достанется имущество умершего, всё настойчивее становится актуальнее. Таким образом «наследственное право возникает только с появлением частной собственности на орудия и средства производства»[3].

Отечественное наследственное право развивалось достаточно сложно и на некоторых этапах весьма противоречиво.

Источники, относящиеся к IX -X вв., не содержат достоверных данных о наследственном праве. «Но одна из статей русско-византийского договора 911 г. упоминает об «обряжении», т.е. о ряде, о завещании. « О работающих в Грецех Руси у хрестьянского царя: аще кто умреть, не урядив своего именья, ци и своих не имать, да възратить именье к малым ближикам в Русь; аще ли створить обряжение, таковый възметь уряженое его, кому будет писал наследите именье, да наследить е от взаимающих куплю Руси от различных ходящих в Грекы и удолжабщих»»[4].

Из данной статьи следовало, что уже в начале X в. на Руси существовало наследование по завещанию.

Существование наследования по завещанию предполагает существование наследования и иного порядка — «по закону», вернее, по обычаю. Каковы были условия для признания завещательных распоряжений и каков был первоначально порядок наследования по обычаю («закону»), мы достоверно не знаем. Но, анализируя появившиеся впоследствии статьи Русской Нравды, можно установить, что законными наследниками рассматривались сыновья. Дочери наследственных прав не имели, равно как и жёны (им только выделалась часть имущества на прожиток). Несомненно, эти нормы Русской Правды отражали существовавший ранее обычай.

На основании вышеуказанного можно предположить с большей долей уверенности, что на ранних этапах государственности отношения в сфере наследственного права на практике регулировались не только нормами обычного права, но и нормами византийского нрава. «Поскольку дела о наследстве подлежали юрисдикции церкви («братия ли дети тяжутся о задници»), вполне естественно, что церковь решала эти тяжбы (тем более тяжбы так называемых церковных людей) на основе византийского наследственного права»[5]. Здесь надо отметить группу белого духовенства, которая в особенности должна была подчиняться нормам византийского права.