PravoTime

Но такое "самоопределение" невозможно в случае бессознательного состояния терминально больного, а также в отношении новорожденных, малолетних и граждан, признанных недееспособными. В случае тяжелого состояния таких больных в соответствии со ст.

33 Основ законодательства РФ об охране здоровья решение о продолжении медицинских мероприятий по их жизнеобеспечению принимают их родители или опекуны, и вполне возможны ситуации, когда они по тем или иным причинам (религиозным, нравственным либо корыстным) настаивают на прекращении лечения, хотя его бесперспективность еще не очевидна. Это означает наличие сложной правовой коллизии: правоспособность, включающая в себя в числе других субъективных гражданских прав право на жизнь (в данном случае - на сохранение, а вернее, продление жизни), признается за любым, даже терминально больным гражданином до последних мгновений его жизни, но решение вопроса о продолжении или прекращении медицинских мероприятий, искусственно поддерживающих его жизнь, как правило, принимается не самим умирающим, а членами его семьи. Это порождает вопрос: не может ли такое прекращение рассматриваться в качестве так называемой пассивной эвтаназии, при которой оказание медицинской помощи по жизнеобеспечению терминально больного прекращается с целью ускорения наступления его естественной смерти.

Проблема разграничения пассивной эвтаназии с решением о прекращении мероприятий по жизнеобеспечению терминально больных в последние годы привлекает внимание многих представителей науки и практики - медиков, юристов, психологов, социологов, философов и религиозных деятелей. Сложность, глубина и значение этой проблемы обусловливают необходимость ее дальнейшего изучения на базе всестороннего анализа практического опыта, накопленного в отечественных и зарубежных медицинских учреждениях, с целью совершенствования отечественного гражданского законодательства и внесения в него дополнений, направленных на обеспечение эффективной охраны и защиты прав терминально больных (умирающих) лиц.

Все сказанное позволяет подвести некоторые итоги, к сожалению, далеко не исчерпывающие всей глубины рассмотренных проблем, отличающихся большой сложностью и важным социальным значением. На мой взгляд, нельзя согласиться с прозвучавшим в литературе утверждением о том, что "определение момента рождения и смерти не составляет предмета юридической науки, поскольку речь идет о чисто физиологических понятиях". Поскольку эти моменты определяют начало и конец не только физиологической, но и правовой жизни каждого физического лица, его существования в качестве самостоятельного и полноправного субъекта права, все аспекты любой из множества проблем, связанных с рождением и смертью человека, нуждаются в самом тщательном анализе и всестороннем обсуждении. Высказанные А.В. Чуевым предложения, хотя и не являются бесспорными, заслуживают самого пристального внимания, т.к. они свидетельствуют о стремлении всестороннего совершенствования тех положений гражданского законодательства, которые регламентируют правовой статус физических лиц, и о наличии новых, интересных, нестандартных подходов к решению давних правовых проблем. Такой подход полностью соответствует конституционному положению о том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью и что их признание, соблюдение и защита - обязанность государства (ст. 2 Конституции Российской Федерации). Это положение, имеющее глубокий смысл, должно рассматриваться в качестве основы для дальнейшего совершенствования гражданского законодательства России и внесения в него дополнений, обеспечивающих эффективную охрану и защиту субъективных прав российских граждан на всех этапах человеческой жизни - с момента ее зарождения (в период внутриутробного развития) и на ее завершающей стадии (в терминальном состоянии умирающих лиц).